Том 31. Николай Гумилев «Стихотворения»

Том: 31

Вес: 0.37 кг

Артикул: 688

Нет в продаже

Описание:

Полное описание
Характеристики

Поэтов стоит ценить. Их не надо гонять по подвалам, бить, расстреливать... Они одни обладают даром - подбросить земной шар, поймать его ладонью и, слегка надавив, выжать из него все самое главное.
Николай Гумилев умел двумя строчками рассказать все о душе, о мире, о счастье, о красоте, о грусти, о верности...
Вся Африка из романтических мечтаний у него выглядит так:

«Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф...»

Просто бродит и все тут. Изысканный. И это написал человек, который был настоящим исследователем, знатоком Черного континента. Участник и организатор научных экспедиций в Абиссинию.
И какие бы войны (а Гумилев в Первую мировую служил в кавалерии) и революции (после 1917-го он остался жить в Петрограде) не били по умам, он писал свои невероятные стихи. Очень глубокие и по-детски трогательные, открытые. Среди прочих - «Рыцарь счастья». Лучший ответ нытикам и страдальцам всех времен:
«Пусть он придет! я должен рассказать,
Я должен рассказать опять и снова,
Как сладко жить, как сладко побеждать
Моря и девушек, врагов и слово»

Он, конечно, был рыцарем. И безумным романтиком. Он много путешествовал, отважно воевал. В Первую мировую модный и популярный поэт, уважаемый исследователь получил два солдатских Георгия, а потом описал свои кавалерийские будни. Бравурные, рыцарские. Пожалуй, это последняя книга, где война полна благородства и романтики. И при этом правдива.
У него, конечно, были невероятные романы. Их общий сын с Анной Ахматовой - прекрасный историк Лев Николаевич Гумилев...
Николая Гумилева, конечно, все-таки расстреляли. И, конечно, за стихи. По легенде, уже при Советской власти он читал студентам свои строки про Абиссинию:

«Я бельгийский ему подарил пистолет,
И портрет своего государя...»

Вечно и глубоко страдающая, трепетная, копающая в себе русская литература запомнила и приняла Николая Гумилева как бесстрашного, романтичного и невероятно любящего жизнь человека. Поколение смайликов сказало бы «позитивного». И у Гумилева это слово наверняка бы вызвало улыбку.